Программа, разработанная Институтом права и предпринимательства Уральского государственного юридического университета (ИПиП УрГЮУ), уникальна.
Она рассчитана не только на юристов, но и главврачей, директоров клиник, других работников здравоохранения. В течение двух лет они будут штудировать особенности правового регулирования медицинской помощи, договоров на оказание медуслуг, защиту неимущественных прав пациентов, правила рассмотрения медицинских споров, госзакупок лекарств и прочие узкопрофильные дисциплины.
"В 2020-м мы провели в "Инстаграме" прямой эфир с Анной Медведской про юридические услуги пациентам пластической хирургии, в этом — Международный форум по медицинскому праву, который собрал более 250 участников. Получили много откликов и поняли, что ниша специалистов в сфере правового регулирования медицинской деятельности не занята. Врачи признаются, что сталкиваются с враждебным отношением пациентов. Начитавшись сайтов в интернете, люди не соглашаются с лечением, спорят, готовы судиться, — рассказал директор ИПиП Денис Гаврин. — С другой стороны, в юридическую клинику вуза обращаются пациенты, недовольные оказанными медуслугами. Не скажу, что часто, но такие случаи есть".
Идею поддержали в минздраве Свердловской области. Более того, задумались о студентах-целевиках. То, что вуз попал в яблочко с новой специальностью, подтверждают и юристы-практики.
"Уровень осведомленности многих пациентов сейчас высок, а сотрудники медучреждений, к сожалению, не замотивированы разрешать споры медиацией. Они вообще не знакомы с этими технологиями, — комментирует Екатерина Салыгина, один из соавторов магистерской программы по медицинскому праву. — По моей личной статистике, 80 процентов претензий у пациентов возникает не из-за качества медпомощи, а из-за недопонимания с докторами. Врачи не привыкли разговаривать на понятном человеку языке, объяснять. Если мы не понимаем, сразу нарастает тревожность. Важно все: как проходит первичная консультация, как общаются с пациентом, как отвечают на претензии".
Вопросы, которые задают слушатели семинаров Екатерине, ни в одном учебнике не найти. Например, можно ли на приеме у доктора снимать все на телефон? Или как не стать жертвой шантажа со стороны больного? Термин "потребительский экстремизм" в медицинской сфере стараются не употреблять, но само явление не отрицают. Так, профессору УрГЮУ Мирону Жильцову, руководителю магистерского направления "Медицинское право", однажды пришлось защищать целых пять свердловских больниц, где периодически лечилась жительница Сухого Лога. У женщины был целый букет заболеваний: астма, сахарный диабет, избыточный вес, проблемы с сердцем. Когда она скончалась, дочь, проживающая за сотни километров в Югре, выставила претензии на миллионы рублей за ненадлежащее оказание медпомощи. Экспертиза подтвердила, что они не обоснованы.
Одна из самых потенциально конфликтных сфер — косметология и пластическая хирургия: деньги там вращаются большие, а люди не всегда достигают того, о чем мечтали. Также довольно много споров по качеству услуг возникает в стоматологии, гинекологии, общей хирургии.
"Это объективный процесс, правовая грамотность граждан растет. К тому же сроков давности по искам о причинении вреда здоровью и компенсации морального вреда либо нет, либо они длительные. Главное — сохранить доказательства, — констатирует Жильцов. — Но надо не перегнуть палку, не доводить до ситуации, когда врачи начнут отказываться работать по профессии. Организм человека — сложная система, любое вмешательство, тем более операция — это риск. Поэтому я считаю, что деятельность докторов и лечебных учреждений обязательно должна страховаться".
Еще одна сложность заключается в том, что на пациентов распространяется действие Закона "О защите прав потребителей". Когда суды пытаются сделать это прямолинейно, возникают по-настоящему абсурдные ситуации. Допустим, врач прописал пациенту носить брекеты год, но по какой-то причине организм отреагировал нетипично, лечение растянулось на 1,5 года. Формально у человека возникает право взыскать просрочку — три процента от стоимости услуги за каждый день.
Любая операция — риск. Поэтому деятельность докторов и лечебных учреждений должна страховаться
Также отрасли требуется более тонкая настройка трудового права, применительно к работе врача и частным клиникам, которые в массе своей — микро- и малый бизнес с численностью штата до 15-30 человек. Допустим, из небольшой стоматологии увольняется ортопед, который набрал много пациентов и не закончил работу. С точки зрения Трудового кодекса он имеет право просто написать заявление и через две недели уйти. Нет нормы, которая могла бы заставить закончить лечение. Но людям важно, чтобы их вел именно тот доктор, который взял, составил план процедур.
Все эти нюансы деятельности медорганизации будут разбирать студенты магистратуры. Также их погрузят в тему защиты от уголовного преследования. В 2018 году в Следственном комитете по Свердловской области создали специальное подразделение по расследованию ятрогенных преступлений — количество уголовных дел о врачебных ошибках с тех пор выросло в разы.
"О том, что делать, если пришел следователь, спрашивают на каждом семинаре. Главврачи не понимают разницы между опросом и допросом, не знают, когда можно проводить обыск и выемку. А следственные органы зачастую этим пользуются. Более 20 составов УК РФ касаются медицинской сферы, поэтому об этом нужно говорить профессионально, чтобы доктора понимали степень своей ответственности и как себя защищать", — отмечает Екатерина Салыгина.
Главное пожелание, высказанное экспертами, — сделать обучение магистров медицинского права системным, чтобы на выходе они не просто формально выполняли какие-то требования, а понимали, зачем нужна каждая норма, каждый документ, который заполняет клиника или врач. Это поможет избежать многих ошибок и конфликтов с пациентами.
